О «Витязе в тигровой шкуре» в переводе Заболоцкого

О «Витязе в тигровой шкуре» в переводе Заболоцкого

30.03.2023 21:13

Рейтинг: 0,00 (0)

Поэт: Ник Дьяченко

Серия стихов: Без серии

..... Сядем, братья, и восплачем о несчастном Тариэле!
..... Скорбь о нем копьем печали ранит сердце мне доселе.
..... Это древнее сказанье я, чье имя Руставели,
..... Нанизал, как цепь жемчужин, чтоб его стихами пели.

..... Кто два-три стишка скропает, тот, конечно, не творец.
..... Пусть себя он не считает покорителем сердец.
..... Ведь иной, придумав глупость, свяжет рифмою конец
..... И твердит, как мул упрямый: «Вот искусства образец!»

.....                     * * *
..... Называется миджнуром у арабов тот влюбленный,
..... Кто стремится к совершенству, как безумец исступленный.

.....                        * * *
..... У влюбленного миджнура свой единственный закон:
..... Затаив свои страданья, о любимой грезит он.
..... Пламенеет он в разлуке, беспредельно исступлен,
..... Подчиняется смиренно той, в которую влюблен.

..... Тайну раненого сердца не откроет он другому,
..... Он любимую позорить не захочет по-пустому,
..... Он свои скрывает чувства, он к ее не ходит дому,
..... Он за счастье почитает эту сладкую истому.

.....                         * * *
..... Лица их в слезах купались, янтарем казался лал.
..... Долго девушка рыдала, долго витязь с ней рыдал.
..... Наконец они умолкли и вошли под своды скал.
..... Взмах ресниц, как взмах кинжалов, слезы горя оборвал.

..... Автандил следил за ними сквозь расщелину провала.
..... Видит: тигровую шкуру дева брату разостлала.
..... Тариэл присел на шкуру и задумался устало,
..... И наполнились слезами глаз агатовые жала.

.....                        * * *
..... Мне приказано царицу славословить новым словом,
..... Описать ресницы, очи на лице агатобровом,

..... Перлы уст ее румяных под рубиновым покровом

.....                         * * *
..... Возвращённый в дом отцовский, но привыкший к царским брашнам,
..... Львов душил я, словно кошек, в состязанье рукопашном.


.....        «Витязь в тигровой шкуре»,
.....        Шота Руставели, пер. Н. Заболоцкого



                        Вступление

Это древнее сказанье я, чьё имя неизвестно,
Сочиняю, чтобы горе воцарилось повсеместно,
Лили слёзы над стихами безутешная невеста,
Умник в ночь перед зачётом на страницы палимпсеста,

Казначей, скорбя сквозь зубы, отсчитает гонорар,
От рыданий книголюбов переполнится Кура.
На пергамент для поэмы спустят шкуры с трёх отар
(Изуверствам грамотеев ужаснётся кулинар).

Неэпическим поэтам не пробиться в мастера.
Как в пергаменте рождённых, их пугает скрип пера.
Обдирает с неба звёзды самомнения гора,
Хоть для всех их сочинений хватит шкурки комара.

Так, иной сверстает гарик, стиснет рифмою конец
И всю жизнь по стадионам гастролирует, подлец.
Племенную рознь внушает чадам ветхого Отца.
Лишь осиновая пуля урезонит подлеца.

                        * * *
У влюблённого миджнура есть единственный закон:
Дать понять своей любимой, что влюблён, не должен он.
Должен убежать в пустыню он от той, в кого влюблён,
Об одном предмете думать там он будет, исступлён!

Был в Аравии когда-то витязь гордый, но понурый,
В самый лютый летний полдень гарцевал в тигровой шкуре.
В дальнем уголке пустыни в поселении миджнуров
Он, влюблённый безответно, укрощал свою натуру.

Как из мрамора ланиты и точёный подбородок,
Губы — лал, а зубы — перлы, бровь — гишера самородок,
Череп изнутри похож на драгоценную жеоду.
Вот бы сдали в дар ВСЕГЕИ эту странную породу!

Кто не жил, тот не оценит злоключения миджнуров,
Безответственно влюблённых укротителей натуры.
Глаз на милую не скосят, только «здрасте» буркнут хмуро.
С демографией не ладит эта книжная культура.

Огораживали дюны непокрытый пыльный зал.
Дважды в день душевный лекарь в нём героев собирал.
«Я — миджнур», — скрипя зубами, безымянный гость признал.
Все вокруг взахлёб рыдали. Только тигр не рыдал.

(Никогда не оскорбляйте безымянного миджнура,
Он запишет все обиды на полях тигровой шкуры.
На тридцатом изложеньи, зафиксировав фактуру,
Вашу мелкую победу переправят в корректуру —

Доблесть рыцаря навеки ложь и подлость сокрушила.
Манускрипт украсят ваши хвост, клыки, рога и вилы.)
Ни на миг не забывает витязь о девице милой.
Дважды в день герой рыдает с дивной богатырской силой.


                        Глава первая

Называется спаспетом на Востоке тот влюблённый,
Кто командует войсками в схватке пешей или конной,
Кто наградами отмечен, кто царём приближен к трону,
Тот, кем сорванцов пугают в пограничных гарнизонах.

Внук спаспета, сын спаспета, сам породистый спаспет,
Он батальными делами увлекался с нежных лет.
Мирно росший дни за днями от побудок до побед,
Вырос всех мужских достоинств собирательный портрет.

Был богат умом и телом самый пылкий из миджнуров.
Тигров он давил, как кошек. Как эспандер чёрно-бурый.
Донесенья о победе при осаде Джалалпура
Разобрали на цитаты знатоки литературы.

Не найти подобных деве: зубы — перлы, губы — лал!
На четыре километра свет очей её сиял.
На челе богатобровом, словно розы, рдел коралл.
Кто её встречал под вечер, на ночь ладан разжигал.

Многие хотели деву оскорбить нескромным взором,
Но она жила достойно, не покрыв себя позором.
Ротозеев упреждала то незлым, то тихим словом,
Только желваки гуляли на лице могучебровом.

Возвращаясь с полигона, воевода срезал путь.
Охромевший иноходец не успел передохнуть.
В джунглях на звериных тропах можно голову свернуть,
Лишь герой решится ночью поднажать ещё чуть-чуть.

…Старый боевой товарищ коченел в тени ракит.
Ремкомплект исчез в крапиве, забодай её москит.
Где винты? Подкова? Гайки? Где, вообще, верблюд лежит?
«Подсветить?» — спросила дева. «Подсве…» — тут и сел джигит.

Не попортил шкурку жертве бог любовного дурмана,
Через глаз стрелою в сердце бьёт навскидку меткий Кама.
Кто заговорит с любимой, тот не оберётся срама
По незыблемым законам богатырского романа.

С той минуты жизнь героя раскололась пополам.
Днём косил булатом рати двух недружественных стран.
Ночью до изнеможенья вспоминал девичий стан
Из индийских пахлаванов самый главный пахлаван.

Как забыть о кустобровой? Воин хаживал в нирвану.
Испытал все наслажденья радикального ислама.
Но бессилен тот, чьим чувствам покровительствует Кама.
Это было первым в жизни пораженьем пахлавана.

К неудачам непривычен, круп коня направил к дому.
Дал обет косноязычия чудившему святому.
Забывал поднять добычу, завтракал водой из речки,
Всё, что он имел (за вычетом коня), — одну уздечку.

Семь царей послали ноты, умоляя дать ответ, —
В чьи края командирован ваш неистовый спаспет?!
Царь индийцев был уклончив: «Вам, собакам, дела нет».
Две косички стильнобровой довели страну до бед.

Разлинованные шкуры из Бенгалии сбегали
(В них чванливые поэты пишут по диагонали).
Позавидовали мёртвым те, кто выживал в подвале.
Подати с несжатых пашен только птицы собирали.

К стенам подступили джунгли. Корни подорвали стены.
Бегство сборщиков фискалий. Крах финансовой системы.
Армия без содержанья. Ветеранам нет замены.
Казначейство все медали перебило на дирхемы.

Где герой, что супостатам не отдал земли ни грана?
Отложились все вассалы от Элама до Ирана.
Но миджнур не ищет славы, только смерть ему желанна.
Оттого бежит в пески он от чудовищ Индостана.

                        * * *
Чем ничтожней гонорары, тем писучее поэт,
Каждой строчкой укрепляет обвалившийся бюджет —
Три главы миджнур рыдает, если поступлений нет.
Возрожденья не дождётся канонический сонет.


                        Глава последняя.

Из далёкого Китая с чаем для перепродажи
Ходят клиперы пустыни, связанные такелажем.
В Индии слоны съедают небольшую часть поклажи.
Там фасуют «Чёрный бивень» из слоновьего купажа.

Вести из родного дома раз в полгода скорби множат
(Потому что в сказке тоже жизнь на сказку не похожа).
Дева скоро выйдет замуж за тщедушного вельможу
(Потому что в сказке тоже скорбью горю не поможешь).

Не прольют слезы кунаки по миджнуру удалому.
Во взаимных утешеньях состязаться нет резону.
Глаз его подобен оку. Глас его подобен грому.
Он скорей испортит деву, чем отдаст её другому!

Сердце, отдаваясь в шпорах, скакуна в галоп пустило.
Как растянутые струны, у гнедого рвались жилы.
Три копыта волочились, поднимая клубы пыли,
На одной струне домчался всадник полосатокрылый.

Над безжизненной долиной благодарно грифы кружат:
Богатырь из шкуры тигра тигра выдавил наружу.
Мытарь с сильным чувством долга новосёлов обнаружит,
Вновь поднимется над гужем дюжий стон седого мужа.

Витязь рвался к храму Камы мимо храмов Бандерлога,
Кришны, Харе, Кали-Йога, Шивы, Чанди, Йог-Сотога...
И вела от бога к богу эта страшная дорога.
Конь, доползший на коленях, пал у самого порога

Тихой индуистской свадьбы лишь для близких и знакомых.
Царь и сто послов три года ждали этого приёма.
В радости жених с невестой вышли к гостю дорогому
Поприветствовать почётной трёхлитровой чашей сомы.

Сто искусных дипломатов сделались искусней вдвое:
«Как мы рады, что вернулся к вам ваш самый лучший воин!»
Глупой болтовнёй вельможа до смерти* бесил героя.
____________
* Не пугайтесь. Это просто выражение такое.

«Лучший свадебный подарок — возвращенье генерала!
Удивительно, как ловко всё по времени совпало!»
Чистая душа миджнура извелась от состраданья:
Где нет силы притяженья, правит сила притязанья…

Он не мог смотреть без боли, в кулаке сминая чашу,
Как несчастная улыбка на губах любимой пляшет.
«У каких влюблённых чувства могут быть сильней, чем наши?
Где живёт такая пара, что была бы нашей краше?

Если всех гостей опросим, спорим, ни один не скажет?»
Спорить так чесались руки, что чесались ноги даже.
Вызов был ужасно дерзкий (парень даже был без стражи).
Видя, что спаспет вскипает, пылен и одикображен,

Обер-церемониймейстер начал церемониал.
Царедворец церемонно натянул на перлы лал.
Витязь подавился криком, увидав такой оскал,
И решительным ударом лалы ш перлами шмешал.

В пасть вогнал его же вилы! Завязал узлом рога!
Протащил за хвошт по храму! Отконфузил донага!
Грозный царь покинул швадьбу на негнущихся ногах.
Так защитник спас невесту от зловещего врага!

                        * * *
Преданный вельможа в злобе плёл интриги всё бештыдней:
«О премудрый повелитель! Деву я… дороже жизни…
Я прошу о правошудье… без неё мои пушты дни…
Ну хоть этого не надо… про копыта… и про бивни…»

Мудрый царь пожал плечами. «Что за царство без шпаспета?
Завтра к нам придут с мечами. Где шпаспет? Шпаспета нету.
Ты, давай, не рефлексируй, а распространяй по швету.
Повторяя слово в слово. Как положено поэту.

Сто депеш полощут наши неудобные секреты.
Подвигу миджнура нужно каждой глоткой быть вошпетым.
Я уже напомнил деве про надёжную примету:
Первое венчанье — комом. Все невесты знают это.»

                        * * *
… «Что мы ждём?» — спросил жрец Камы. «Да», — потупилась девица.
Рыцарям в блестящих латах возражают единицы.
Сто послов рапортовали о брожениях в столице.
Гошти шли и шли на швадьбу, не могли остановиться.

Приглашён на пир был каждый, кто имел хотя бы рот.
Из окна дворца вполглаза царь приглядывал как тот
Шепелявый штихотворец, всех встречавший у ворот,
Каждому по экземпляру манушкрипта раздаёт.

Сытного такого пира не давал никто от века,
Повар приготовил мясо трёх отар на человека!
Дева плакала [От счастья.] свились под опухшим веком.
Муж блистал пред лучеокой ошвинцованным дошпехом.

Свадьба вышла то что надо, то, что лекарь прописал!
От стряпни и благовоний весь дворец благовонял.
Из поэмы гошти знали, что вот-вот придёт финал.
Все на мясо налегали. Только тигр не налегал.